КОТОВА
АННА
ИЛЛАРИОНОВНА
АННА
ИЛЛАРИОНОВНА
МАТЕРИАЛ ПОДГОТОВИЛА
ЕКАТЕРИНА БАСАРГИНА
ЕКАТЕРИНА БАСАРГИНА
«Жили среди трупов, лечили среди трупов». Участница Великой Отечественной переехала в Берёзовский в 101 год
Новые жители появляются у Березовского в самом разном возрасте. Начиная от розовощеких младенцев и заканчивая…
– Вам действительно 101 год? – спрашиваю, словно не веря, в начале разговора.
– 101 год и восемь месяцев, – степенно поправляет меня эта маленькая женщина, которая пережила столько исторический событий, что на пару томов хватит. О ней после войны действительно много писали газеты: Анна Котова год жила в блокадном Ленинграде, прошла остаток войны вместе с однополчанами, а после – несколько десятилетий трудовой жизни. До 100 лет женщина жила одна и только в этом почтенном возрасте, когда начала слабеть, ее решила забрать к себе из Ростова внучатая племянница Наталья, которая живет с мужем в Березовском.
– Мы устроили ее 1,5 года назад в пансионат, нам обещали, что он хороший, но общаться практически не давали, только присылали фотографии, а когда мы туда приехали, она сказала: «заберите меня отсюда», – рассказывает Наталья. – Мы, посовещавшись с мужем, приняли решение перевезти ее на Урал.
Так в Березовском несколько недель назад на одного участника Великой Отечественной войны стало больше.
Семья Анны Илларионовны родом из Смоленска. Когда она была совсем маленькой, семью раскулачили, увезли в Тавду и высадили на станции.
– Перед нами все пути были закрыты, дочь кулака – это звучало как клеймо, – вспоминает ветеран. – Из детей мы делали взрослыми себя сами. Удивительно, но в 101 год Анна Илларионовна сохранила хорошую память: называет подруг юности, сослуживцев, показывает и рассказывает о каждом, кто хранится на ее черно-белых фото. В том числе сохранились и снимки военных лет, где она – маленькая, худенькая, в военной форме – «пошла в армию, другого выхода не было».
Но до армии пришлось пережить ей, пожалуй, самый сложный год жизни – блокаду Ленинграда. Она в тот момент училась в лесотехнической академии, жила в общежитии. В блокаду в Ленинграде от обстрелов и бомбежек погибло 16 747 человек, ранено – 33 782, а от голода погибло 632 253 человека. Студентке повезло – ее эвакуировали через Ладожское озеро.
– Через Ладогу была единственная дорога, привозили продовольствие, а забирали людей. Добирались мы в электричке, если человек умирал, труп складывали под сиденье. На Ладогу приехали ночью, никто не спрашивал – кто ты и куда едешь, привезли – и ладно. В Тихвине была перевалочная база, помню, что два дома были заполнены там трупами тех людей, которым удалось вырваться, но которые не смогли дальше двигаться, поскольку были полностью истощены. Затем нас, выживших, в товарном вагоне отвезли на Кавказ, в Моздок, – рассказывает ветеран.
Воспоминания тяжелы даже спустя столько времени, Анна Котова несколько раз во время своих рассказов плачет, ласково обращаясь к лицам на фото: «Моя Варечка, моя Женя, моя Валя». Она так и не знает судьбу многих подруг и студенток-однокурсниц. Смогли эвакуироваться из Ленинграда? Погибли? Неизвестно.
После эвакуации недавняя студентка и стала солдатом. В Черкесске прошла военную школу, попала на фронт и прослужила три года во Втором украинском фронте, в 514-м батальоне аэродромного обслуживания, который с юга шел через Молдавию, Румынию, Венгрию и Словакию.
– Держали связь с самолетами, – объясняет свою задачу Анна Илларионовна. – Дело солдата было маленькое – козырнуть «есть!» и выполнить.
В Адлере стояли долго – держали оборону Кавказа. Именно за нее она получит позже свою первую военную медаль. Спустя год после начала службы случилось счастье – Анна нашла маму и сестру. Искала долго, но отовсюду приходили ответы: «сведений нет». А однажды встретила сослуживцев, которые шли со штаба, и те ошарашили: «Котенок, тебе письмо!» (прозвище получила от фамилии). Комбат дал отпуск, и фронтовичка отправилась в длинную дорогу на Урал – маму и сестру эвакуировали с заводом, они жили в селе Красносельское. И пешком шла, и голосовала – добралась, помнит – приехала на станцию Исток. Оказалось, мама два года уже ходила в церковь и ставила свечки за упокой – ей сказали, что дочери в живых нет.
– Сестра стояла в очереди за хлебом, когда ей сказали: «Демьянова, там солдатка ищет вашу фамилию». Она бросила очередь и прибежала, смотрю, а у нее ни одного зуба – цинга. А мама колоски отбивала и толкла, не сразу услышала, как я стучусь, а когда дверь открыла, она так и окаменела с пестиком в руках. И я стою пошевелиться не могу, только потом очнулась, как крикну: «Мааааама!».
После отпуска вернулась на войну. Рядом с мамой с тех пор она не жила никогда.
– С Кавказа немец повернул, стал отступать, мы его не пустили. Наступать легче. Мы шли по всей Украине, помню все села, где останавливались. Батальон обслуживал летчиков, каждого летчика необходимо было обуть, накормить, подготовить взлетную площадку, ведь аэродромов не было, были взлетные и посадочные площадки, – рассказывает она. – Закончилась моя война в одном из сел Словакии под названием Вайноры.
Новости с фронтов слушали благодаря трофейному приемнику, стоящему на столе. Когда в эфире появлялся Левитан со своим торжественным «Внимание! Говорит Москва!», все понимали – что-то важное. Как-то объявили, что передача из столицы будет в четыре часа утра, и Аня решила не спать, чтобы услышать новости в числе первых.
– Сижу работаю, и вдруг в 4 часа объявляют – Германия капитулировала. Я вышла на улицу, а там все стреляют, чем могут, у кого были патроны – все стреляли! Это было с субботы на воскресенье, командир говорит: «Девчата, если есть платья, надевайте, чтобы я увидел вас женщинами». А у меня было платьице, я его надела, а солнце было яркое такое, и мне все казалось, что платье просвечивает и я все время наклонялась проверить, так ли это. Не привыкли мы к платьям, – вздыхает Анна Илларионовна.
После войны было немало в ее жизни встреч с сослуживцами, с однополчанами, со школьниками, которым рассказывала истории из жизни на фронте. О том, как однажды чуть не убила лошадь, испугавшись непонятного шороха в кустах, уже ружье наставила, крикнув: «Стой, буду стрелять!», а та, почувствовав опасность, была очень осторожна, высунула голову медленно – мол, не стреляй, все свои. Девушка и плакала, и смеялась одновременно.
Анна Илларионовна много лет работала счетным работником, бухгалтером, вторую половину своей вековой жизни прожила в Ростове, где построила кооперативную квартиру после многих лет скитаний по съемным углам. Умела делать все – даже крышу крыла сама: «Идут мужчины и мне кричат – «ты же упадешь, сукин сын!». А я в ответ – какой я тебе сын! Но вообще да, в той одежде я была больше на пацана похожа».
Шли годы. Она похоронила маму, брата, а потом и племянницу, которую перевезла к себе: «думала, я то место на кладбище займу, а вышло иначе».
Из статей в газетах разных лет об Анне Котовой и других ветеранах:
– Вам действительно 101 год? – спрашиваю, словно не веря, в начале разговора.
– 101 год и восемь месяцев, – степенно поправляет меня эта маленькая женщина, которая пережила столько исторический событий, что на пару томов хватит. О ней после войны действительно много писали газеты: Анна Котова год жила в блокадном Ленинграде, прошла остаток войны вместе с однополчанами, а после – несколько десятилетий трудовой жизни. До 100 лет женщина жила одна и только в этом почтенном возрасте, когда начала слабеть, ее решила забрать к себе из Ростова внучатая племянница Наталья, которая живет с мужем в Березовском.
– Мы устроили ее 1,5 года назад в пансионат, нам обещали, что он хороший, но общаться практически не давали, только присылали фотографии, а когда мы туда приехали, она сказала: «заберите меня отсюда», – рассказывает Наталья. – Мы, посовещавшись с мужем, приняли решение перевезти ее на Урал.
Так в Березовском несколько недель назад на одного участника Великой Отечественной войны стало больше.
Семья Анны Илларионовны родом из Смоленска. Когда она была совсем маленькой, семью раскулачили, увезли в Тавду и высадили на станции.
– Перед нами все пути были закрыты, дочь кулака – это звучало как клеймо, – вспоминает ветеран. – Из детей мы делали взрослыми себя сами. Удивительно, но в 101 год Анна Илларионовна сохранила хорошую память: называет подруг юности, сослуживцев, показывает и рассказывает о каждом, кто хранится на ее черно-белых фото. В том числе сохранились и снимки военных лет, где она – маленькая, худенькая, в военной форме – «пошла в армию, другого выхода не было».
Но до армии пришлось пережить ей, пожалуй, самый сложный год жизни – блокаду Ленинграда. Она в тот момент училась в лесотехнической академии, жила в общежитии. В блокаду в Ленинграде от обстрелов и бомбежек погибло 16 747 человек, ранено – 33 782, а от голода погибло 632 253 человека. Студентке повезло – ее эвакуировали через Ладожское озеро.
– Через Ладогу была единственная дорога, привозили продовольствие, а забирали людей. Добирались мы в электричке, если человек умирал, труп складывали под сиденье. На Ладогу приехали ночью, никто не спрашивал – кто ты и куда едешь, привезли – и ладно. В Тихвине была перевалочная база, помню, что два дома были заполнены там трупами тех людей, которым удалось вырваться, но которые не смогли дальше двигаться, поскольку были полностью истощены. Затем нас, выживших, в товарном вагоне отвезли на Кавказ, в Моздок, – рассказывает ветеран.
Воспоминания тяжелы даже спустя столько времени, Анна Котова несколько раз во время своих рассказов плачет, ласково обращаясь к лицам на фото: «Моя Варечка, моя Женя, моя Валя». Она так и не знает судьбу многих подруг и студенток-однокурсниц. Смогли эвакуироваться из Ленинграда? Погибли? Неизвестно.
После эвакуации недавняя студентка и стала солдатом. В Черкесске прошла военную школу, попала на фронт и прослужила три года во Втором украинском фронте, в 514-м батальоне аэродромного обслуживания, который с юга шел через Молдавию, Румынию, Венгрию и Словакию.
– Держали связь с самолетами, – объясняет свою задачу Анна Илларионовна. – Дело солдата было маленькое – козырнуть «есть!» и выполнить.
В Адлере стояли долго – держали оборону Кавказа. Именно за нее она получит позже свою первую военную медаль. Спустя год после начала службы случилось счастье – Анна нашла маму и сестру. Искала долго, но отовсюду приходили ответы: «сведений нет». А однажды встретила сослуживцев, которые шли со штаба, и те ошарашили: «Котенок, тебе письмо!» (прозвище получила от фамилии). Комбат дал отпуск, и фронтовичка отправилась в длинную дорогу на Урал – маму и сестру эвакуировали с заводом, они жили в селе Красносельское. И пешком шла, и голосовала – добралась, помнит – приехала на станцию Исток. Оказалось, мама два года уже ходила в церковь и ставила свечки за упокой – ей сказали, что дочери в живых нет.
– Сестра стояла в очереди за хлебом, когда ей сказали: «Демьянова, там солдатка ищет вашу фамилию». Она бросила очередь и прибежала, смотрю, а у нее ни одного зуба – цинга. А мама колоски отбивала и толкла, не сразу услышала, как я стучусь, а когда дверь открыла, она так и окаменела с пестиком в руках. И я стою пошевелиться не могу, только потом очнулась, как крикну: «Мааааама!».
После отпуска вернулась на войну. Рядом с мамой с тех пор она не жила никогда.
– С Кавказа немец повернул, стал отступать, мы его не пустили. Наступать легче. Мы шли по всей Украине, помню все села, где останавливались. Батальон обслуживал летчиков, каждого летчика необходимо было обуть, накормить, подготовить взлетную площадку, ведь аэродромов не было, были взлетные и посадочные площадки, – рассказывает она. – Закончилась моя война в одном из сел Словакии под названием Вайноры.
Новости с фронтов слушали благодаря трофейному приемнику, стоящему на столе. Когда в эфире появлялся Левитан со своим торжественным «Внимание! Говорит Москва!», все понимали – что-то важное. Как-то объявили, что передача из столицы будет в четыре часа утра, и Аня решила не спать, чтобы услышать новости в числе первых.
– Сижу работаю, и вдруг в 4 часа объявляют – Германия капитулировала. Я вышла на улицу, а там все стреляют, чем могут, у кого были патроны – все стреляли! Это было с субботы на воскресенье, командир говорит: «Девчата, если есть платья, надевайте, чтобы я увидел вас женщинами». А у меня было платьице, я его надела, а солнце было яркое такое, и мне все казалось, что платье просвечивает и я все время наклонялась проверить, так ли это. Не привыкли мы к платьям, – вздыхает Анна Илларионовна.
После войны было немало в ее жизни встреч с сослуживцами, с однополчанами, со школьниками, которым рассказывала истории из жизни на фронте. О том, как однажды чуть не убила лошадь, испугавшись непонятного шороха в кустах, уже ружье наставила, крикнув: «Стой, буду стрелять!», а та, почувствовав опасность, была очень осторожна, высунула голову медленно – мол, не стреляй, все свои. Девушка и плакала, и смеялась одновременно.
Анна Илларионовна много лет работала счетным работником, бухгалтером, вторую половину своей вековой жизни прожила в Ростове, где построила кооперативную квартиру после многих лет скитаний по съемным углам. Умела делать все – даже крышу крыла сама: «Идут мужчины и мне кричат – «ты же упадешь, сукин сын!». А я в ответ – какой я тебе сын! Но вообще да, в той одежде я была больше на пацана похожа».
Шли годы. Она похоронила маму, брата, а потом и племянницу, которую перевезла к себе: «думала, я то место на кладбище займу, а вышло иначе».
Из статей в газетах разных лет об Анне Котовой и других ветеранах:
Началась война, попала в блокаду города, работала санитаркой в военном госпитале. Юная девушка стала свидетелем ужасов и гибели множества людей.
Со второй попытки Котова перешла линию фронта, ее зачислили в Моздок, в действующую армию, в летный полк. Была личным водителем прославленного летчика, трижды Героя Советского Союза И.Н. Кожедуба. В составе полка прошла весь боевой путь, участвовала в боях на Курской дуге, на Кавказе. После болезни, перенесенной малярии, и за боевые заслуги получила от комбата краткосрочный отпуск.
Котова – человек удивительной стойкости, имеющий железный стержень.
***
– Жили среди трупов, лечили среди трупов, – рассказывает Анна Илларионовна о времени, когда она работала в военном госпитале санитаркой, получая за это военный паек. – Он спас меня от голода. Еды не хватало. В самый первый день блокады сгорело 38 продовольственных складов и кладовых. К декабрю 1941 года не работал водопровод, не ходили трамваи, не хватало электричества, но люди держали, спасали и город, и друг друга любыми средствами.
Служба шофером закалила характер нашей героини. Было не просто трудно – порой невыносимо. Приходилось делать ремонт машин, менять и чинить запчасти, клеить покрышки. Выполняла разные приказы, набивала пулеметные ленты для стрелка-радиста, охраняла самолеты, вела учет горюче-смазочных материалов для бесперебойного вылета самолетов.
***
– Почти год мы стояли в Адлере, меняя позиции, то в горах, то на берегу Черного моря. Я тогда работала на радиостанции, – вспоминает Анна Илларионовна. – С апреля 1943 войска Северо-Кавказского фронта перешли в наступление, приходилось постоянно передислоцироваться, особенно в районе Крымской, Елизаветинской, через них проходили основные пути в Краснодар, в Анапу, в Тамань. Немцы организовали мощный узел сопротивление. Контрнаступление врага поддерживали мощными ударами авиации.
В боях за Кавказ 5-я воздушная армия произвела более 43 000 боевых вылетов. Очень много тогда погибло летчиков. Почти после каждого вылета нам приходилось хоронить молодых пилотов. Мы старались нарвать цветочков и обязательно букетик положить на могилку. Недалеко от Адлера есть памятник погибшим летчикам, там похоронены участники боев 5-й воздушной Армии.
Наталья, внучатая племянница, об Анне Илларионовне:
Она очень стойкая, сильная. Ставит планку себе – я должна, это надо сделать – и делает. Мне говорит – давай я буду мыть полы, берет тряпку, протирает пыль, пылесосит. Мы с мужем уехали, вернулись – она свои вещи постирала. Каждый день выходим с ней на улицу, гуляем.
Со второй попытки Котова перешла линию фронта, ее зачислили в Моздок, в действующую армию, в летный полк. Была личным водителем прославленного летчика, трижды Героя Советского Союза И.Н. Кожедуба. В составе полка прошла весь боевой путь, участвовала в боях на Курской дуге, на Кавказе. После болезни, перенесенной малярии, и за боевые заслуги получила от комбата краткосрочный отпуск.
Котова – человек удивительной стойкости, имеющий железный стержень.
***
– Жили среди трупов, лечили среди трупов, – рассказывает Анна Илларионовна о времени, когда она работала в военном госпитале санитаркой, получая за это военный паек. – Он спас меня от голода. Еды не хватало. В самый первый день блокады сгорело 38 продовольственных складов и кладовых. К декабрю 1941 года не работал водопровод, не ходили трамваи, не хватало электричества, но люди держали, спасали и город, и друг друга любыми средствами.
Служба шофером закалила характер нашей героини. Было не просто трудно – порой невыносимо. Приходилось делать ремонт машин, менять и чинить запчасти, клеить покрышки. Выполняла разные приказы, набивала пулеметные ленты для стрелка-радиста, охраняла самолеты, вела учет горюче-смазочных материалов для бесперебойного вылета самолетов.
***
– Почти год мы стояли в Адлере, меняя позиции, то в горах, то на берегу Черного моря. Я тогда работала на радиостанции, – вспоминает Анна Илларионовна. – С апреля 1943 войска Северо-Кавказского фронта перешли в наступление, приходилось постоянно передислоцироваться, особенно в районе Крымской, Елизаветинской, через них проходили основные пути в Краснодар, в Анапу, в Тамань. Немцы организовали мощный узел сопротивление. Контрнаступление врага поддерживали мощными ударами авиации.
В боях за Кавказ 5-я воздушная армия произвела более 43 000 боевых вылетов. Очень много тогда погибло летчиков. Почти после каждого вылета нам приходилось хоронить молодых пилотов. Мы старались нарвать цветочков и обязательно букетик положить на могилку. Недалеко от Адлера есть памятник погибшим летчикам, там похоронены участники боев 5-й воздушной Армии.
Наталья, внучатая племянница, об Анне Илларионовне:
Она очень стойкая, сильная. Ставит планку себе – я должна, это надо сделать – и делает. Мне говорит – давай я буду мыть полы, берет тряпку, протирает пыль, пылесосит. Мы с мужем уехали, вернулись – она свои вещи постирала. Каждый день выходим с ней на улицу, гуляем.
